Командир Красной Армии - Страница 27

Выстрелив из пистолета в воздух, чтобы привлечь к себе внимание, я ухватил немца под мышку и показал его толпе.

— Товарищи — эта мразь, только что стреляла в вас. Нам он не нужен, — после чего столкнул летчика на землю.

Кажется, я про подобное читал в какой-то книге, мне тогда понравилось как главный герой поступил с немцем, вот и решил сделать похоже. Так что я с удовольствием наблюдал, как сперва толпа отхлынула от упавшего на утрамбованную политую кровью землю немца, потом захлестнула его.

Когда мы ехали обратно, старшину трясло от увиденного. Да что его, все кто присутствовал при мести беженцев, получил серьезный удар по психике. Водитель и один из бойцов проблевались, и только я один улыбался, когда ехал обратно.

Именно после этого случая я велел построить батарею, которая как раз закончила с чисткой, а второй взвод приступил к ремонту третьего орудия. Вот тогда я и выдал, и про Брестскую крепость, которая все еще держится в глубоком тылу немецких войск, и про то как немцы наших раненых и работников госпиталя толкали на пулеметы Цитадели укрываясь за их спинами, и как защитники плакали и стреляли. Про то, что за людей они нас не считают, что мы для них скот. Про то убить их надо до того как они поднимут руки. В общем, толкнул политинформацию, почти полтора часа говорил и говорил, глядя как плохело от таких новостей бойцам, как в их глазах загоралась лютая ненависть.

Они мне верили, так как видели, как я часто разговариваю с командирами и политработниками проходивших мимо частей. Правда, не знали, что тем я рассказывал то же самое.

Ах да, я еще учился, и учился серьезно, без шуток. Сазанов узнав, что я с военной кафедры взялся за меня серьезно. Тут я еще командиров орудий подтянул, так что целый класс появился. На все времени конечно не хватало, но мы изворачивались и выкраивали время.

* * *

— Товарищ лейтенант. Проснитесь, — будил меня кто-то.

— Что! — пробормотал я, отчаянно зевая и потирая лицо.

— Наблюдатель доложил, что видит пыль с запада. Похоже, немцы идут.

— Батарея к бою! — тут же рявкнул я, вскакивая и упираясь каской о верх маскировочной сети. Бойцы полусонно засуетились, занимая свои места.

Вчера по дороге сперва уменьшился, потом совсем стих поток беженцев. Еще проскакивали одиночные машины или небольшие войсковые колонны отступающих, но к вечеру не стало и их. Хотя часовые сообщили, что ночью прошла крупная танковая часть. Около двадцати машин, плюс десяток грузовиков. Видимо отсыпающие части, немцы ночью спят.

Да и мы слышали, что на второй день едва слышная канонада заметно приблизилась. Мало того, вчера мы по самолетам вообще не стреляли, укрывшись в лесу и замаскировавшись деревьями. Немецкие летчики уже привыкли, что у этого леса постоянно по ним лупят, причем не с одного места, а каждый раз с разного. Поэтому вечером пролетающая мимо девятка бомбардировщиков, которая привычно облетела стороной наш лесок, даже снизилась от удивления, а через час над лесом минут двадцать крутился разведчик. Не знаю, поверили ли немцы моей хитрости, что мы ушли или нет, но ночью мы перегнали зенитки в капониры под маскировочные сети, а в танках сидели экипажи. В общем, все ждали немцев.

Я находился в капонире второго орудия под командованием сержанта Дмитриева, для меня даже отдельный окоп вырыли с ходом сообщения в капонир. Именно тут я и стоял, наблюдая за дорогой держа в руках ракетницу.

Время было часов десять. До сигнала от наблюдателя все отдыхали, кто спал, кто бодрствовала в нервном ожидании боя, теперь же бойцы готовились к бою. Посыльный уже предупредил расчеты других орудий, и сейчас встав на камень рядом с орудием сержанта Ольнева, стал махать белой тряпкой, предупреждая наблюдателей у леса. Те должны разбудить расчеты танков и расчет Индуашвили. Время хоть и было десять дня, но я дал людям отдохнуть перед боем.

Что меня немного волновало. Не было никаких известий от капитана Матвеева, хотя он мог бы прислать приказ на отход или хотя бы держаться до последнего. Но посыльных от командования не было.

* * *

Буквально через пятнадцать минут после того как меня разбудили, показался передовой дозор немцев. Состоял он из восьми мотоциклов с люльками, причем на всех были пулеметы, и двух бронетранспортёров с солдатами.

Все командиры знали, что дозор мы пропускаем, ожидая подхода основных сил, поэтому мы только и проводили сильно запыленных немцев печальными взглядами.

— Эх, сейчас бы вдарить! — проговорил наводчик горизонтальный плоскости. Орудие стояло от меня в пяти метрах, так что я все слышал.

— Их тут мало Савелий. Вот основные силы подойдут, тогда и вдарим, — ответил другой боец, в это время из канистры поливающий воду на землю у ствола, чтобы при выстреле не было пыли. Сам ствол орудия был от земли всего в двадцати сантиметров, так мы закопали машину.

— Едут, — воскликнул один из заряжающих.

Он отодвинул край маскировочной сети, чтобы было лучше видно. Отчего мне на него пришлось рявкнуть.

Проводив его сердитым взглядом, я в бинокль стал рассматривать колонну.

— Передовая группа из шести танков, четыре тэ-два, и два тэ-три. Дальше три бронетранспортера, потом грузовики… Дальше пыль, ничего не видно, но кажется тоже грузовики, — извещал я командира орудия. — Первые два танка самые опасные, броня мощная. Поэтому твой расчет, сержант, открывает огонь именно по ним. Сперва по первому, потом второй обоймой по второму, дальше беглый огонь осколочными по грузовикам. Нам пехоты надо вывести из строя.